Неточные совпадения
Мы пошли было с Ермолаем вдоль пруда, но, во-первых, у самого берега утка, птица осторожная, не держится; во-вторых, если даже какой-нибудь отсталый и неопытный чирок и подвергался нашим выстрелам и лишался жизни, то достать его из сплошного майера наши собаки не были в состоянии: несмотря на самое благородное самоотвержение, они не могли ни плавать, ни
ступать по дну, а только даром резали
свои драгоценные носы об острые края тростников.
— И
своей фальшивой и привозные. Как-то наезжал ко мне
по зиме один такой-то хахаль, предлагал купить
по триста рублей тысячу. «У вас, говорит, уйдут в степь за настоящие»… Ну, я его, конечно, прогнал.
Ступай, говорю, к степнякам, а мы этим самым товаром не торгуем… Есть, конечно, и из мучников всякие. А только деньги
дело наживное: как пришли так и ушли. Чего же это мы с тобой в сухую-то тары-бары разводим? Пьешь чай-то?
Так меня, знаете, злость взяла, думал требовать дополнения
по делу — пользы нет, я и говорю этому мальчику-то (он шел в губернский город — хлопотать
по своему определению): «
Ступай, говорю, скажи все это губернатору!» Мальчик-то, вероятно, пошел да и донес.
Далее мы пролетели мимо Сокольничьей рощи и приехали в Москву. Вагоны, в которых мы ехали, не разбились вдребезги, и земля, на которую мы
ступили, не разверзлась под нами. Мы разъехались каждый
по своему делу и на всех перекрестках слышали один неизменный припев: дурррак!
Несмотря на
свои четыре года, она ходила еще плохо, неуверенно
ступая кривыми ножками и шатаясь, как былинка: руки ее были тонки и прозрачны; головка покачивалась на тонкой шее, как головка полевого колокольчика; глаза смотрели порой так не по-детски грустно, и улыбка так напоминала мне мою мать в последние
дни, когда она, бывало, сидела против открытого окна и ветер шевелил ее белокурые волосы, что мне становилось самому грустно, и слезы подступали к глазам.
Проговоря это, он отвернулся и увидел полицеймейстера, красноносого подполковника и величайшего мастера
своего дела. Приложив руку под козырек и
ступив шага два вперед, он представил рапорт о благосостоянии города, что
по закону, впрочем, не требовалось; но полицеймейстер счел за лучшее переслужить.
—
Ступайте все, — сказал он, — каждый к
своему делу! Земским ведать приказы по-прежнему, а опричникам, избранным слугам и полчанам моим, помнить
свое крестное целование и не смущаться тем, что я сегодня простил Никиту: несть бо в сердце моем лицеприятия ни к ближним, ни к дальним!
Приехал новый губернатор, возьми ты лучшую тройку, поезжай ты в Кострому,
ступай ты к такому-то золотых
дел мастеру, возьми
по моей записке серебряную лохань, отыщи ты, где хочешь, самолучших мерных стерлядей, а еще приятнее того — живого осетра, явись ты от моего имени к губернатору, объяви об себе, что так и так, госпожа твоя гоф-интенданша,
по слабости
своего здоровья, сама приехать не может, но заочно делает ему поздравление с приездом и, как обывательница здешняя, кланяется ему вместо хлеба-соли рыбой в лохане».